Она теперь моя.
Шутник! Это было единственное письмо, которое не вызвало улыбку на моем лице.
Я всегда сдерживал обещания и никогда не читал писем раньше времени. За исключением письма «Если ты поймешь, что ты гей». Это было одно из самых забавных писем.
Что я могу сказать? Рад, что я мертв.
Шутки в сторону, но на пороге смерти я понял, что мы заботимся слишком много о вещах, которые не имеют большого значения. Ты думаешь, это что-нибудь изменит, сынок?
Я всегда ждал следующего момента, следующего письма — еще одного урока, которому отец научит меня. Удивительно, чему 27-летний человек может научить 85-летнего старика, каким стал я.
Теперь, когда я лежу на больничной койке, с трубками в носу и в горле благодаря этому проклятому раку, я вожу пальцами по выцветшей бумаге единственного письма, которое еще не успел открыть. Приговор «Когда придет твое время» едва читается на конверте.
Я не хочу открывать его. Я боюсь. Я не хочу верить, что мое время уже близко. Никто не верит, что однажды умрет.
